1942 год. Судьбы народа

1942 год. = Их судьбы похожи: судьба смоленского и белорусского мальчика, судьба украинской и литовской девочки. Война стала общей биографией целого поколения военных детей. Даже если они находились в тылу, все равно это были военные дети. Их рассказы тоже длиной в целую войну. Весной 1942 года в опустевшие, обезлюдевшие цехи предприятий пришли тысячи детей и подростков. Молодые ребята, даже если были обессилены от голода и падали у станков, не уходили с рабочего места пока не выполняли норму. 300px «Я видел, что каждый рабочий день все старались не терять ни минуты. Это на меня накладывало огромную ответственность перед коллективом. Я понимал, что только такой труд может удовлетворить все нужды фронта, и дал себе слово: работать так же, как и мои товарищи, работать так, чтобы отец мог гордиться своим сыном»-Барановский После призыва в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет на женские плечи сразу лёг мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной. «Для нас был важен домашний труд. Мы ухаживали за своими мамами, помогали им, понимая: мама придет уставшая. Поэтому к её приходу, бывало, всё уже сделаешь, в доме приберёшь, и мать придёт с работы, скажет: «Ой, спасибо, сынок!». В доме всё убрано, скотина накормлена, напоена, маме уже заботиться не о чем.» Столбов Алексей Александрович Крымский фронт. Севастополь Воронеж 8 мая 1942 года противник, сосредоточив против Крымского фронта свою ударную группировку и введя в действие многочисленную авиацию, прорвал русскую оборону. Советские войска, оказавшись в тяжелом положении, вынуждены были оставить Керчь. 300px «Самолёт напоминал наш кукурузник. Отлегло от сердца. Мы дружно замахали руками, весело улыбаясь. Он сделал ещё круг, махнул нам крыльями и пошёл на дом. Дверь дома была закрыта. Слышалось, как бабушка укачивает маленькую внучку: «Спи ласточка, спи, всё прошло!» И вдруг вспышка, хлопок, всё пропало. Я ничего не помню. Очнулась. Передо мной страшная картина. Зоя, засыпанная землёй и камнями: одна голова торчит, пошевелиться не может. Дома нет: один фундамент и печка. О ужас… Я где-то наверху…»-Неизвестный «…Видела много фашистских солдат, но ни одного не помню. Мне казалось, что все они на одно лицо. И единственное, что я запомнила, — это страх. И еще — голод. Если рядом со мной кто-то что-то ел, я старалась скорее закрыть глаза и уснуть. Уснуть до того, как он начнет глотать…»<font size="2"-Галя Давыдова «В тот день, когда до нас докатилась война, мы все трое были в детском саду, и самая маленькая тоже. И вот всех детей разобрали, а мы остались, за нами никто не приходит. Нам было страшно…» ( Лиля Мельникова ) Окупация. «Я вижу его презрительно улыбающееся лицо и злые холодные глаза, слышу голос хозяина, указывающего провинившейся собаке её место: «Германии нужны русская земля, леса, вода. Люди не нужны». Он указал на всех нас рукой, а затем на топившуюся плиту и произнес: «Все пш-ш!» И так несколько раз.» (Нина Крутова ) «Оккупация началась с того, что собрали всех жителей на главной площади и объявили: вводится «Новый порядок» проживания в условиях войны. Нельзя в темное время суток зажигать огонь и любые приборы для освещения, собираться группами более двух человек, громко кричать, петь, выходить за пределы деревни (и многое другое). Немцы боялись партизан и считали, что все эти действия могут служить паролем. Людей вынудили покинуть свои дома, освободить место для проживания немецких солдат и командного состава.» ( Аниканова ) Тем временем блокада Ленинграда продолжалась. «Поздно вечером возвратился Саша, один, на костылях. Что случилось? А ничего не случилось. Он не отстал от своей группы, не потерялся. Он решил остаться в Ленинграде. Он так и объяснил, что не может покинуть свой город. Его уговаривали поехать с очередной группой детей, но напрасно! В своем решении Саша был непреклонен. Вскоре он ушел из детского дома, попрощавшись с каждым из нас. Почему ушел? Он хотел работать. В годы блокады на заводах работали подростки Сашиного возраста, но ведь у них были ноги, а наш Саша…» ( Магаева Светлана ) «Подача воды кончалась. Из крана сочилась тоненькая струйка. подвела меня к девочке, мывшейся на крайней скамейке, и незнакомая девочка набрала из своего тазика воды в сложенные лодочкой ладошки и вылила ее на мое плечо. Я шла от одной девочки к другой, получая воду из ладошек, испытывая щемящее чувство благодарности. На помощь спешила какая-то кроха, неся в ладошках драгоценную воду. Вода вытекала из ее рук, но малышка тоже пыталась помочь и усиленно терла мое колено влажной ладошкой. Так или иначе, но я снова стала чистой, получив по пригоршне воды от каждой девочки. От радости я даже засмеялась. И вдруг засмеялись все девочки. Малышка зашлепала в тазике ладонями, расплескивая драгоценную воду. И для нас это был первый «салют», салют надежды на возрождение нормальной жизни Домой, то есть в детский дом, я возвращалась вместе с новыми подругами, испытывая нежные чувства ко всем сразу и смутно догадываясь, что получила необыкновенный урок доброты. Завыла сирена, оповещая о новой воздушной тревоге, но чувство благодарной нежности не исчезло» ( Авторство неизвестно ) В Сталинград война ворвалась внезапно. 23 августа 1942 года. Работали все предприятия. Детские сады, школы готовились к новому учебному году. Но в тот день, пополудни, все в одночасье рухнуло. 4-я немецкая воздушная армия обрушила свой бомбовый удар по улицам Сталинграда. Сотни самолетов, совершая один заход за другим, планомерно уничтожали жилые кварталы. на тот момент в городе не было скопления советских войск, так что все усилия противника были направлены на уничтожение именно мирного населения. «Один молодой немец стал куражиться надо мной, поднося нож к моим ушам, носу, грозя отрезать их, если я буду стонать и кашлять. В эти мгновения, не зная чужого языка, я понимала, что не должна даже пискнуть, не то чтобы крикнуть: «Мама!»» ( Галина Крыжановская ) «Из своего подземного убежища мы выбежали наружу. Наш дом сгорел. Многие дома по обе стороны улицы тоже были охвачены пожаром. Нет слов описать, какой мы испытывали ужас. Вокруг все пылало, трещало, взрывалось. Вокруг были слышны крики обезумевших от ужаса людей. Раненые лежали на земле вместе с мертвыми. Наверху, на железнодорожных путях взрывались вагоны с боеприпасами. Над нашими головами летели железнодорожные колеса, горящие обломки. По Волге двигались горящие потоки нефти. Казалось, что горит река…» ( Гурий Хватков ) Новый год. «В большом детдомовском зале стоит елка, украшенная дивными бумажными игрушками. Вокруг нее веселятся дети, танцуют, поют. Для многих, как и для меня, это первая в жизни елка, первый настоящий праздник. В зале топилась печь. Устав от непривычного веселья, я усе лась у печки и, приоткрыв дверцу, стала любоваться на ве село потрескивающий огонь. И вдруг я отчетливо поняла, что вот так же, как эти поленья, горела моя мама.» ( Галя Черноголовина )