Пётр Аркадьевич Столыпин и современный политик

Введение:

В 2012 году исполняется 150 лет со дня рождения П.А.Столыпина, государственного деятеля, министра внутренних дел и председателя Совета министров Российской империи. Возглавив исполнительную власть в разгар революции, П.А.Столыпин сумел в сравнительно короткие сроки вывести страну из хаоса и обеспечить ей высокие темпы экономического и социального развития. Под его руководством осуществлялась комплексная программа модернизации России, подразумевавшей формирование правового государства и гражданского общества. Столыпин настаивал на необходимости самоуправления, активной переселенческой политики, направленной на освоение Сибири и Дальнего Востока; укреплении обороноспособности страны, решении целого блока социальных вопросов, борьбы с терроризмом.

Цель работы:

исследовать личность Петра Столыпина как пример (эталон) для подражания современным российским политикам.

Данная цель конкретизировалась решением следующих задач:

Задачи:

1. Подобрать и познакомиться с литературой о Петре Столыпине;

2. Выявить и изучить критерии идеального политика;

3. Соотнести критерии идеального политика и политические характеристики Петра Аркадьевича Столыпина.

Гипотеза исследования:

если о Столыпине говорят, что он выдающийся реформатор России начала 20 века, значит, он может быть идеалом для реформаторов России начала 21 века.

Объект исследования:

политическая карьера и личностные характеристики П.А.Столыпина.

Литература:

1.Зырянов П.Н. Петр Столыпин: политический портрет. В этой книге рассказывается о политической деятельности Столыпина

2.Серебренников А. Убийство Столыпина. О том, как убили, похоронили и увековечили память Петра Столыпина

3. Розанов В.В. Историческая роль Столыпина

4. Ковальченко И.Д. Столыпинская аграрная реформа. (Мифы и реальность)

5. Изгоев А. П.А.Столыпин. Очерк жизни и деятельности. — М.: Кн-во К. Ф. Некрасова, 1912

Основная часть.

1. Ключевые качества и способности современного политика.

Среди основных и самых важных проблем общественного развития в современном мире, особенно в России, на первом месте стоит проблема политического лидерства - поиска и выдвижения на решающие политические и государственные посты новых людей, способных на преобразование государства в лучшую сторону и на проведение политики улучшающей жизнь населения страны. Имидж современного политического лидера рассматривается сегодня учеными как сложный социально-психологический феномен, в котором в неразрывном единстве представлены не только личностные качества, объективно присутствующие и проявляющиеся в его поведении, но и определенные элементы образа, созданного средствами массовой информации. Оценивая образ политика, обращают, прежде всего, внимание на такие качества, как коммуникабельность, открытость в общении, терпимость, снисходительность к человеческим слабостям, умение прощать. При этом сила политического лидера, заключается в том, что он подчиняется моральным нормам и правилам поведения в обществе, которые присущи ему и являются неотъемлемой частью его личности. Лидер является человеком независимым, самостоятельным, активным в достижении своих целей, сильный лидер должен быть достаточно самоуверенным при принятии политических решений, чтобы суметь передать эту уверенность другим. Для этого он использует различные приемы воздействия, однако делает это достаточно тонко, «артистично» и остроумно. Как видим, создается целостный образ политика, способного к совместной деятельности с другими, использующего навыки межличностных отношений для эффективной работы с различными группами людей, обладающего достаточными знаниями и интеллектом, чтобы воспринять проблему, способного к творческому преодолению возможных препятствий, конфликтов и нахождению новых решений, умеющего оказывать влияние на людей, вести их за собой. Н.И.Рейнвальд утверждает, что «ум, воля, чувства (эмоции), интуиция признаны народной мудростью главными «составляющими» внутреннего мира человека» Сильное эмоциональное начало и высокий интеллектуальный уровень, дополненные решительностью, могут, по мнению Т.А.Невской, «сослужить службу и действующему политическому лидеру, и политику, стремящемуся к завоеванию высот политического олимпа»

2. Биография П. А. Столыпина.

Пётр Аркадьевич Столыпин (2 (14) апреля 1862, Дрезден) – (5(18) сентября 1911, Киев) — политический деятель Российской империи. В разные годы занимал посты уездного предводителя дворянства в Ковно, гродненского губернатора, саратовского губернатора, министра внутренних дел, премьер-министра. Вошёл в историю как блестящий оратор, человек, подавивший революцию 1905-1907 годов, реформатор. В 1906 году император предложил Столыпину пост министра внутренних дел. Вскоре вместе с Государственной думой I созыва было распущено и правительство. Столыпин был назначен новым премьер-министром. На новой должности, которую он занимал вплоть до своей гибели, Столыпин провёл целый ряд законопроектов, которые вошли в историю как Столыпинская аграрная реформа. Главным содержанием, которой было введение частной крестьянской земельной собственности. Принятый правительством закон о военно-полевых судах ужесточал наказание за совершение тяжких преступлений. Впоследствии Столыпина резко критиковали за жёсткость проводимых мер. Среди других мероприятий Столыпина на посту премьер-министра особое значение имеют введение земства в западных губерниях, ограничение автономии Великого княжества Финляндского, изменение избирательного законодательства, и роспуск II Думы, положившие конец революции 1905-1907 годов. Во время выступлений перед депутатами Государственной думы проявился ораторский талант Столыпина. Его фразы «Не запугаете!» и «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия» стали крылатыми. Из личных черт характера современниками особенно выделялось его бесстрашие. На Столыпина было совершено и планировалось 11 покушений. Во время последнего, совершённого Богровым в Киеве, Столыпин был ранен. От полученных ран через несколько дней умер. Согласно фразе из завещания «Я хочу быть погребённым там, где меня убьют» похоронен в Киеве в Киево-Печерской лавре. Оценка деятельности Столыпина, как его современниками, так и историками, неоднозначна и носит полярный характер. В ней одни выделяют только негативные моменты, другие, напротив, считают его «гениальным политическим деятелем», человеком, который мог бы спасти Россию от грядущих войн, поражений и революций. При этом и те, и другие основываются на оценках современников, документальных источниках, данных статистики. Сторонники и противники зачастую оперируют одними и теми же цифрами, выраженными в различном контексте. Так, в статье Большой советской энциклопедии, посвящённой аграрной реформе, написано, что «освоение новых земель было не под силу разорённому крестьянству. Из 3 млн. чел., переселившихся за 1906—1916, возвратились на прежние места 548 тыс. чел., то есть 18 %». Журналист Геннадий Сидоровнин со ссылкой на издание за 1911 год те же цифры трактует иначе — «В любой области вообще человеческой жизни всегда наберётся 10 % неудачников[…]. Конечно, триста тысяч обратных, хотя бы и за 15-летний период, — это уже большое и тяжёлое явление[…]. Но из-за этих трёхсот тысяч нельзя забыть, как это иногда делают, о двух с половиною миллионах устроенных переселенцев».

3. Позитивная оценка деятельности Столыпина.

Ещё при жизни П. А. Столыпин обрёл не только яростных критиков, но и преданных сторонников. Всячески поддерживали деятельность П. А. Столыпина: известный русский философ-марксист П. Б. Струве; философ, литературный критик и публицист В. В. Розанов; философ и правовед И. А. Ильин, политики Н. Н. Львов, В. А. Маклаков, А. В. Тыркова-Вильямс, В. В. Шульгин, для которого П. А. Столыпин остался образцом политика и даже кумиром до конца жизни. В 1911 году В. В. Розанов, тяжело переживавший убийство П. А. Столыпина, в статье «Террор против русского национализма» писал: «вся Русь почувствовала, что ее ударили… пошатнувшись, она не могла не схватиться за сердце». И в другом месте: «Что ценили в Столыпине? Я думаю, не программу, а человека: вот этого „воина“, вставшего на защиту, в сущности, России». Философ И. А. Ильин и после смерти П. А. Столыпина считал, что «государственное дело Столыпина не умерло, оно живо, и ему предстоит возродиться в России и возродить Россию». В 1928 году в Харбине вышла книга Ф. Т. Горячкина «Первый русский фашист Пётр Аркадьевич Столыпин», в которой автор, член партии «православных русских фашистов», рассказал, что представляет собой это политическое течение, и заявил, что Столыпин «даже гениальнее современного Бенито Муссолини. Этот русский колосс, этот гениальный государственный деятель». В Харбине русскими фашистами, возглавляемыми К. В. Родзаевским, была создана «Столыпинская академия». Положительно оценивают деятельность Столыпина многие видные общественные и политические деятели современности. А. И. Солженицын в книге «Август Четырнадцатого» писал, что если бы Столыпин не был убит в 1911 году, то предотвратил бы мировую войну и, соответственно, проигрыш в ней царской России, а значит, и захват власти большевиками, гражданскую войну и миллионы жертв этих трагических событий. Солженицын так оценивал проводимую Столыпиным политику по усмирению революции и введению военно-полевых судов: Так начался пресловутый столыпинский террор, настолько навязанный русскому языку[…], что по сегодня он стынет перед нами черной полосой самого жестокого разгула. А террор был такой: введены[…] для особо тяжких (не всех) грабительств, убийств и нападений на полицию, власти и мирных граждан – военно-полевые суды[…]. Была установлена уголовная ответственность за распространение[…] в армии – противоправительственных учений. Устанавливалась уголовная ответственность и за восхваление террора[…]. А между тем[…] тотчас по введении военно-полевых судов террор ослаб и упал. Фразы Столыпина о «Великой России» часто используются современными политическими партиями. Кроме этого, книги бывшего министра финансов России Б. Г. Фёдорова, издания под эгидой Столыпинского культурного центра и ряд других источников оценивают Столыпина как выдающегося реформатора, государственного деятеля и великого русского патриота.

4. Реформы.

Осенью 1906 года в крестьянском движении обозначился спад, и правительство раскрыло, наконец, свои планы по аграрному вопросу. 9 ноября 1906 года был издан указ, имевший скромное название “О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования”. Так началась Столыпинская аграрная реформа, точнее началась аграрная программа, а аграрная реформа была лишь её частью. Столыпинская аграрная реформа, о которой в наши дни много говорят и пишут, в действительности – понятие условное. В том смысле условное, что она, во-первых, не составляла цельного замысла и при ближайшем рассмотрении распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных. Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Столыпин не был ни автором основных её концепций, ни разработчиком. И, наконец, в-третьих, у Столыпина, конечно же, были и свои собственные замыслы, которые он пытался реализовать. Столыпин, будучи саратовским губернатором, предлагал организовать широкое содействие созданию крепких индивидуальных крестьянских хозяйств на государственных и банковских землях. Эти хозяйства должны были стать примером для окружающих крестьян, подтолкнуть их к постепенному отказу от общинного землевладения. В мае 1906 года на первом съезде уполномоченных дворянских обществ с докладом “Основные положения по аграрному вопросу” выступил Д. И. Пестржецкий, чиновник МВД, принимавший участие в разработке аграрных проектов. Правительство стремилось, во что бы то ни стало отмежеваться перед дворянами от думских проектов принудительного отчуждения помещичьей земли, а потому основная часть доклада была посвящена критике таких проектов. Докладчик утверждал, что в целом по стране “за последнее время никакого реального основания для огульного наделения крестьян землёю не возникло”. Отдельные случаи малоземелья, говорилось в докладе, могут быть ликвидированы при помощи покупки земли через Крестьянский банк или путём переселения на окраины. “Инициатива по введению улучшений в крестьянском хозяйстве, - подчёркивалось в докладе, - должна составить предмет главнейших забот государства и земства. Следует отрешиться от мысли, что когда наступит время к переходу к иной, более культурной системе хозяйства, то крестьяне перейдут к ней по собственной инициативе”. Настроение прибывших на съезд дворян не было единодушным. Некоторые из них были настолько напуганы революцией, что считали необходимым сделать уступки. “Лучше всего сразу, не унижаясь до принудительного отчуждения, заранее удовлетворить требования крестьян … - сказал саратовский земский деятель граф Д. А. Олсуфьев. – Мы должны добродетельно идти навстречу к продаже крестьянам земли, сохраняя и за собой часть … Компромисс необходим …” Но эти здравые рассуждения не встретили сочувствия у большинства присутствующих. Однако большинство уполномоченных было настроено решительно против общины. “Община – это то болото, в которое увязает всё, что могло бы выйти на простор,- сказал К. Н. Гримм,- благодаря ей нашему крестьянству чуждо понятие о праве собственности. Уничтожение общины было бы благодетельным шагом для крестьянства”. Эти же мотивы повторялись в резких нападках на общину В. Л. Кушелёва, князя А. П. Урусова, П. В. Попова. Община подчёркивали дворянские представители, должна быть, безусловно, уничтожена. Нападки на общину в какой-то мере были лишь тактической уловкой правого дворянства: отрицая крестьянское малоземелье, помещики стремились перевалить на общину всю ответственность за крестьянскую нищету. Вопрос о хуторах не вызвал больших прений. Сами по себе хутора и отруба мало интересовали дворянских представителей. Между тем обстановка в стране была неопределённая. Давление дворян уравновешивалось давлением Думы и крестьянства. После роспуска I Думы ситуация ещё более обострилась. В конце августа 1906 года Столыпин провёл мероприятия по передаче Крестьянскому банку части государственных земель для продажи крестьянам. Тем самым он приступил к исполнению своего замысла, созревшего ещё в Саратове. По существу, выражаясь современным языком, речь шла о приватизации части государственного имущества. Эти мероприятия вызвали возражения со стороны Гурко. Он считал, что казённые земли и так почти всецело в руках крестьян, которые многие годы снимали их в аренду. У Гурко возникли сильные подозрения относительно дальнейших намерений Столыпина, когда известный латифундист граф А. А. Бобринский передал ему слова, сказанные мимоходом главой правительства: “Вам придётся расстаться с частью своих земель граф”. У страха, как известно, глаза велики. В действительности Столыпин, думается, не допускал и мысли о полной ликвидации помещичьего землевладения. М. П. Бок привела в своих воспоминаниях следующие слова отца: “Не в крупном землевладении сила России. Большие имения отжили свой век. Их, как бездоходные, уже сами владельцы начали продавать Крестьянскому банку. Опора России не в них, а в царе”. Что-то похожее Столыпин, надо думать, действительно говорил – и это не было сказано случайно, под впечатлением от нескончаемых крестьянских бунтов. Бунты, в конце концов прекратились, но осталось это убеждение, засевшее глубоко в сознании. В 1909 году, когда обстановка в стране коренным образом изменилась, Столыпин вновь коснулся этого вопроса – не в беседе с дочерью и не в случайном разговоре с графом, а в интервью корреспонденту газеты “Волга”: “Вероятно, крупные земельные собственности несколько сократятся, вокруг нынешних помещичьих усадеб начнут возникать многочисленные средние и мелкие культурные хозяйства, столь необходимые, как оплот государственности на местах”. В конце 1905 года, когда дела у царского правительства были из рук вон плохи, управляющий землеустройством и земледелием Н. Н. Кутлер поставил вопрос о частичном отчуждении помещичьих земель. Но царь после недолгого колебания решительно отверг кутлеровский проект, а сам Кутлер с треском вылетел в отставку. Столыпин, как видно, считал, что в таком проекте нет надобности. Частичное отчуждение помещичьей земли фактически уже идёт. Многие помещики, напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк скупал все эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. Из перенаселённой общины лишние работники уйдут на банковские земли. Идёт переселение в Сибирь. Под воздействием определённых правительственных мер, община прекратит все эти свои бесконечные земельные переделы. Примерно так сложилась у Столыпина общая концепция реформы. В этих рамках он смирился с проектом Гурко и даже как бы “усыновил” его. Правда, это был не тот случай, когда приёмное чадо становится похожим на отца. Скорее, происходило обратное. “Надо вбить клин в общину”, - говорил Столыпин своим сподвижникам. “Вбить клин”, заставить прекратить переделы, наделать хуторов и отрубов на общинных землях – все эти идеи подспудно или открыто были выражены в проекте Гурко. Оттуда Столыпин их и почерпнул. 10 октября 1906 года, когда этот проект рассматривался в Совете министров, Столыпин сам, без помощи Гурко, его докладывал и защищал. 9 ноября 1906 года проект “Особого журнала” Совета министров был доложен царю, который написал резолюцию: “Согласен с мнением председателя и 7 членов”. Столыпинской аграрной реформе был дан зелёный свет. Первая статья указа 9 ноября 1906 года, наиболее известная и часто цитируемая, устанавливала, что “каждый домохозяин, владеющий надельною землёю на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собою в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли”. Поскольку крестьяне владели землёй чересполосно (у каждого домохозяина бывало по 8-10 и более полос в разных местах), то законодательный акт 9 ноября 1906 года короче и правильнее было бы назвать “указом о чересполосном укреплении”. В это время едва ли не главной заботой председателя Совета министров стало положение, в которое попал Крестьянский поземельный банк. Масштаб его операций по закупке земли в это время возрос почти в три раза. Многие помещики спешили расстаться со своими имениями. В 1905-1907 годах банк скупил свыше 2,7 миллиона десятин земли. В его распоряжение перешли государственные и удельные земли. Между тем крестьяне, рассчитывая на ликвидацию помещичьего землевладения в ближайшем будущем, не очень охотно делали покупки. С ноября 1905 года по начало мая 1907 года банк продал всего около 170 тысяч десятин. В его руках оказалось очень много земли, к хозяйственному управлению которой он не был приспособлен, и мало денег. Деятельность Крестьянского банка вызывала растущее раздражение среди помещиков. Это проявилось в резких выпадах против него на III съезде уполномоченных дворянских обществ в марте-апреле 1907 года. Общее настроение дворянских депутатов выразил А. Д. Кашкаров: “Я полагаю, что Крестьянский банк не должен заниматься разрешением так называемого аграрного вопроса… аграрный вопрос должен быть прекращён силой власти”. В это же время крестьяне весьма неохотно выходили из общины и укрепляли свои наделы. Ходил слух, будто тем, кто выйдет из общины, не будет прирезки земли от помещиков. Отчасти в результате принятых мер, а больше того – вследствие изменения общей обстановки в стране дела у Крестьянского банка пошли лучше. Всего за 1907-1915 годы из фонда банка было продано 3909 тысяч десятин, разделённых примерно на 280 тысяч хуторских и отрубных участков. До 1911 года объём продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это объяснялось, во-первых, тем, что в ходе реализации указа 9 ноября 1906 года на рынок было выкинуто большое количество дешевой надельной (крестьянской) земли, а во-вторых, тем, что с окончанием революции помещики резко сократили продажу своих земель. Вопрос о том, как распределялись покупки банковских хуторов и отрубов среди различных слоёв крестьянства, исследован недостаточно. По некоторым прикидкам, богатая верхушка среди покупателей составляла всего 5-6 %. Остальные принадлежали к среднему крестьянству и бедноте. Впрочем, это не исключает того, что на банковских землях появились достаточно крепкие фермерские хозяйства. С этой точки зрения землеустройство на банковских землях было перспективнее, чем на надельных. Однако, как уже говорилось, таких хозяйств изначально было немного. Третьеиюньский государственный переворот коренным образом изменил обстановку в стране. Крестьянам пришлось оставить мечты о скорой «прирезке”. Темпы реализации указа 9 ноября 1906 года резко возросли. В 1908 году по сравнению с 1907 годом число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона. В 1909 году был достигнут рекордный показатель – 579,4 тысячи укрепившихся. Представители правительства, в том числе Столыпин, жонглировали этими цифрами в законодательных собраниях и беседах с репортёрами. Но с 1910 года темпы укрепления стали снижаться. Численность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась только после выхода закона 29 мая 1911 года “О землеустройстве”. Однако вновь приблизиться к наивысшим показателям 1908-1909 годов так и не удалось. За эти годы в некоторых южных губерниях, например в Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курской, оно утратило первенствующее положение. Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка затронула толщу общинного крестьянства. Для доказательства того, что указ 9 ноября 1906 года был издан с целью, возвысить и укрепить немногочисленную деревенскую верхушку, часто используется речь Столыпина в Думе, где он говорил о том, что правительство сделало “ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных”. Эти слова обычно вырываются из контекста речи и подаются вне связи с обстоятельствами, при которых они были сказаны. 5 декабря 1908 года, когда была произнесена эта речь, в Думе возник вопрос, признавать ли укрепляемые участки личной или семейной собственностью. Настроение Думы заколебалось под воздействием многочисленных известий о том, что некоторые домохозяева пропивают укреплённые наделы и пускают по миру свои семейства. Но создание семейной собственности вместо общинной не устраивало Столыпина, ибо большая семья напоминала ему общину. На месте разрушенной общины, полагал он, должен быть мелкий собственник. Видя угрозу одному из основных положений своей реформы, Столыпин решил вмешаться в прения. Пропивание наделов, доказывал он в своей речи, - это исключительное явление, удел “слабых”. “Нельзя создавать общий закон ради исключительного уродливого явления, - подчёркивал Столыпин, - нельзя убивать этим кредитоспособность крестьянина, нельзя лишить его веры в свои силы, надежд на лучшее будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного для того, чтобы слабые разделили с ним его нищету”. Из всех этих обстоятельств отнюдь не вытекает, что “разумными и сильными” Столыпин считал лишь богатых крестьян, а “пьяными и слабыми” – всех остальных. Каждый должен стать “кузнецом своего счастья” (слова Столыпина из той же речи ), и каждый такой “кузнец” мог рассчитывать лишь на крепость своих рук и рук своих ближних, ибо сколько-нибудь значительной помощи со стороны на переустройство хозяйства не предполагалось. Ставка делалась почти исключительно на “дух предприимчивости”. Это показывает, что и Столыпин при всей своей практичности, вольно или невольно бывал идеалистом. Поскольку Столыпинская реформа не разрешила аграрного вопроса, и земельное утеснение продолжало возрастать, неизбежна была новая волна переделов, которая должна была смести очень многое из наследия Столыпина. И действительно, земельные переделы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912 года снова пошли по восходящей. Столыпин, видимо, и сам понимал, что чересполосное укрепление не создаст “крепкого собственника”. Недаром он призывал местные власти “проникнуться убеждением, что укрепление участков лишь половина дела, даже лишь начало дела, и что не для укрепления чересполосицы был создан закон 9 ноября”. 15 октября 1908 года по согласованию министров внутренних дел, юстиции и управляющего землеустройством и земледелием были изданы “Временные правила о выделе надельной земли к одним местам”. “Наиболее совершенным типом земельного устройства является хутор, - говорилось в правилах, - а при невозможности образования такового – сплошной для всех полевых угодий отруб, отведённый особо от коренной усадьбы”. С 1909 года все инструкции по землеустройству стали издаваться Комитетом по землеустроительным делам, межведомственным органом, находившимся под эгидой Главного управления землеустройства и земледелия. Аграрные теоретики из Главного управления (А. А. Кофод, А. А. Риштих и др.) мечтали о том, чтобы разбить на квадратики, наподобие шахматной доски, все крестьянские земли. При этом в Главном управлении мало считались со столыпинскими мечтами о “крепком хозяине”. 19 марта 1909 года Комитет по землеустроительным делам утвердил “Временные правила о землеустройстве целых сельских обществ”. С этого времени местные землеустроительные органы всё более ориентировались на разверстание наделов целых деревень. 29 мая 1911 года был издан закон “О землеустройстве”. В него вошли основные положения инструкций 1909-1910 годов. Новый закон устанавливал, что для перехода к отрубному и хуторскому хозяйству отныне не требуется предварительного укрепления надельных земель в личную собственность. С этого времени чересполосное укрепление утратило прежнее значение, реформа стала переходить из рук МВД в руки Главного управления землеустройства и земледелия. Крестьяне сопротивлялись переходу на хутора и отруба не по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя из здравых житейских соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Имея полосы в разных частях общественного надела, крестьянин обеспечивал себе ежегодный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в низинах, в дождливый – на взгорках. Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся в первый же засушливый год, если его отруб был на высоком месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться приходила к соседу, оказавшемуся в низине. Вообще во всей этой затее с хуторами и отрубами было много надуманного, доктринерского. Сами по себе хутора и отруба не обеспечивали подъём крестьянской агрикультуры, и необходимость повсеместного их введения никем не доказана. “Нигде в мире не наблюдалось такого практического опыта, - пишет американский историк Дж. Эйни, - который бы показал, что соединённые в одно целое поля принесли с собой агрикультурный прогресс, и некоторые современные исследователи крестьянской агрикультуры фактически отрицают подобную причинно-следственную связь… С 40-х годов XX века в Западной Европе прилагались мощные усилия к объединению владений, но система открытых полей до сих пор широко распространена среди некоторых наиболее продуктивных хозяйств”. Между тем Столыпин и его сподвижники всё более утверждались в мысли, что хутора и отруба – единственное универсальное средство, способное поднять крестьянскую агрикультуру от Польши до Дальнего Востока, от “финских хладных скал до пламенной Тавриды”. Такая ортодоксальная приверженность отчасти объяснялась тем, что многие ведущие деятели реформы, начиная с П. А. Столыпина, были связаны с Западным краем и наиболее близко знакомы именно с западной деревней. В. И. Гурко, сын прославленного генерала времён русско-турецкой войны, начинал свою карьеру в Польше, под крылышком у отца, занявшего к тому времени пост варшавского генерал-губернатора. Затем перебрался на службу в Петербург. Датчанин А. А. Кофод приехал в Россию в возрасте 22 лет, ни слова не зная по-русски, и затем долго жил в небольшой датской колонии в Псковской губернии. Из них троих только Столыпин имел непосредственные представления о деревенской жизни в центральной России. Хотя и он за два года в Саратовской губернии, бывая в деревне наездами, не успел глубоко её познать. Однако, впрочем, как раз он отличался более мягким, более терпимым отношением к крестьянской общине. По крайней мере, на словах. Что же касается А. В. Кривошеина, в 1908 году занявшего должность управляющего землеустройством и земледелием и ставшего ближайшим сподвижником Столыпина, то он вообще мало был связан с деревней. Карьеру он начинал юрисконсультом Донецкой железной дороги, затем перешёл в Переселенческое управление и стал петербургским чиновником. “Он был талантлив, энергичен, чрезвычайно импульсивен и обладал счастливой способностью улавливать, в какую сторону дует ветер”, - вспоминал о нём Кофод. Витте, считавший Кривошеина “величайшим карьеристом”, отмечал, что в 1905 году он был ещё сторонником общины, но после крутого поворота правительственной политики резко изменил свои взгляды. Несмотря на все старания правительства, хутора приживались только в северо-западных губерниях, включая отчасти Псковскую и Смоленскую. В южных и юго-восточных губерниях главным препятствием для широкой хуторизации были трудности с водой. Но здесь (в Северном Причерноморье, на Северном Кавказе и в степном Заволжье) довольно успешно пошло насаждение отрубов. Отсутствие сильных общинных традиций в этих местах сочеталось с высоким уровнем развития аграрного капитализма, исключительным плодородием почвы, её однородностью на очень больших пространствах и низким уровнем агрикультуры. Крестьянин, почти не затратив на улучшение своих полос труда и средств, без сожаления их оставлял и переходил на отруб. В центрально-нечернозёмном районе крестьянин, наоборот, много сил должен был вкладывать в возделывание своего надела. Без ухода здешняя земля ничего не родит. Удобрение почвы здесь началось с незапамятных времён. А с конца XIX века участились случаи коллективных переходов целых селений к многопольным севооборотам с высевом кормовых трав. Получил развитие и переход на “широкие полосы” (вместо узких, запутанных). “Самый факт глубокой интенсивности полевого хозяйства… уложившейся в систему общинно-чересполосного землепользования, не только не вызывает потребности, но даже служит препятствием к переходу, на участковое землепользование”, -писал П. Н. Першин, автор одной из лучших книг по этой проблеме. Деятельность правительства принесла бы гораздо больше пользы, если бы в центрально-нечернозёмных губерниях оно, вместо насаждения хуторов и отрубов, оказывало помощь интенсификации крестьянской агрикультуры в рамках общины. Первое время, особенно при князе Васильчикове, такая помощь отчасти оказывалась. Но с приходом Кривошеина землеустроительное ведомство повело резко антиобщинную политику. В итоге коса нашла на камень: крестьяне сопротивлялись насаждению хуторов и отрубов, а правительство чуть ли не открыто препятствовало внедрению передовых систем земледелия на общинных землях. В центрально-чернозёмных губерниях основным препятствием к образованию хуторов и отрубов на общинных землях было крестьянское малоземелье. Побывав в Курской губернии, Кофод жаловался, что так и не смог найти общий язык с местными крестьянами: “Они хотели помещичью землю немедленно и даром”. Из этого следовало, что прежде чем насаждать хутора и отруба, в этих губерниях надо было решить проблему крестьянского малоземелья – в том числе и за счёт раздутых помещичьих латифундий. Были задуманы и другие реформы, как следствие аграрной реформы. Это:

1. Земская реформа.

2. Судебная реформа.

3. Военная реформа.

4. Реформа образования.